Русская Америка: от первых поселений до продажи Ал - Страница 52

По идее компании, креолы должны были стать связующим звеном между русскими и аборигенами. Однако выделение креолов в особое сословие, не примыкающее ни к той, ни к другой части населения колоний, поставило их в межеумочное положение. «С одной стороны, креол, чувствуя в себе кровь европейскую, считает себя выше алеута и не хочет жить и работать с ним заодно: несмотря на все побуждения колониального начальства, креолы не выезжают и не посылают своих детей в промысловые партии, лишая себя через то заработков, — отмечал в 1861 г. Комитет по устройству русских американских колоний. — С другой стороны, и русские и сами алеуты помнят, доселе еще, первоначальное происхождение креолов от незаконных связей с туземками и на каждом шагу оказывают им неуважение и даже презрение».

Согласно утвержденному 10 октября 1844 г. новому уставу Российско-Американской компании, креолы, обучавшиеся наукам и ремеслам в колониальных учебных заведениях на средства компании, обязаны были вступать на службу компании в возрасте 17 лет и в течение 15 лет исполнять свои обязанности в колониях. В соответствии с заслугами отцов креолов-мальчиков (а иногда и девочек) отправляли учиться на счет компании в Россию. По возвращении в колонии обучавшийся должен был отслужить в течение 10 лет в компанейских заведениях.

«Обучившиеся на месте креолы, — писал Хлебников, — исправляют свои дела очень хорошо. Есть из них ученики мореплавания, кои командуют мореходными небольшими судами; есть бухгалтеры и прикащики, знающие счетную часть, а мастеровые бронзового дела и литья меди, вероятно, не уступают своим мастерам. Ныне можно надеяться иметь учеников медицины, хирургии и навигации, о коих отзываются уже с похвалою». Вениаминов сообщал о мальчике-креоле алеутского происхождения Василии Крюкове, который «без всякого учителя выучился рисовать до того, что очень хорошо писал образа, и напоследок отлично делал портреты (водяными красками): так что ему довольно было видеть человека два-три раза — и он являлся живым на бумаге, со всеми выражениями лица». Загоскин в 1840 г. в Ново-Архангельске наблюдал, как «с приездом одного любителя музыки и хорошего игрока на фортепьяно… несколько мальчиков, главнейшие из креолов… через три месяца… сносно играют необходимые танцовальные пьесы, а через пять содействуют в концерте своему учителю».

Из числа креолов, получивших образование в Петербурге, вышли известные исследователи Русской Америки: Андрей Глазунов, Петр Васильевич Малахов, Александр Филиппович Кашеваров, Петр Федорович Колмаков, Андрей Ильич Климовский, Захар Петрович Чиченев (Чеченев) и др.

Длительные сроки обязательной службы креолов, обучавшихся на иждивении компании, вызвали резкие возражения ревизоров в 1860–1861 гг. «Чему должен быть выучен креол, чтобы быть обязанным служить компании в течение 15 лет, — спрашивал С.А. Костливцев, — неужели за обучение читать и писать или работать топором, как простой дровосек, он должен выслуживать этот же длинный срок?»

Креольская проблема достигла наибольшей остроты в заключительный период деятельности Российско-Американской компании. В отчете ревизора Костливцева положению креолов посвящен особый раздел. Костливцев отмечал, что креолов прежде всего необходимо подготовить к тому, чтобы они стали настоящими гражданами колоний «и могли наследовать не только землю и острова, но и способность и ловкость к езде на байдарке и к морским промыслам, в которых алеуты так отличаются сравнительно с прочими туземцами». Статус креольской группы ревизор находил неопределенным. «Продолжение настоящего неопределенного состояния креолов, — писал он, — будет, по мнению моему, иметь потому особенно дурные последствия, что они, не привыкнув к труду, будут во всех своих нуждах рассчитывать, как и ныне, не на собственную деятельность, а на пособия от компании и правительства». И далее он предлагал осуществить «уничтожение и самого названия креолов, против которого местные жители имеют сверх того самое невыгодное убеждение… Необходимо, чтобы каждый из них пользовался правами, которые предоставлены законом сословию его отца».

Другой ревизор, П.Н. Головин, отмечая, что креолы по окончании срока обязательной службы стремятся покинуть ее и осесть где-либо на островах, дал понять, что от компании зависело предоставить своим служащим такие выгоды, которые «заставили бы их желать оставаться на компанейской службе. Еще было бы лучше, — писал он, — если бы правительство… избавило компанию от возможности эксплуатировать человеческие силы и способности в ущерб человеческих прав».

Крепости, редуты, одиночки, поселения

Первые описания постоянных русских поселений в Америке были сделаны Куком (1778 г.) и Ванкувером (1794 г.) и их спутниками. Кук посетил Уналашку, а Ванкувер уделил много внимания описанию построек и образу жизни русских поселенцев компании Лебедева-Ласточкина в Кенайском заливе (поселение впоследствии получило наименование Николаевского редута) и на острове Тхалха — крепости Константина и Елены.

Русские ставили на вновь обживаемых ими местах рубленые избы с соломенными крышами, обносили селение деревянной изгородью и не слишком благоустраивали свой полуказарменный быт. Оконца, затянутые «пузырем или перепонкою из внутренности кита», деревянные нары, грубо сколоченный стол и скамья — таково внутреннее убранство общего дома промысловиков в Кенайском заливе.

По-иному представлял себе русские поселения Шелихов и потому с самого начала своего обоснования на Кадьяке стремился выхлопотать у правительства разрешение на посылку в колонии «одного инженерную науку знающего, человека, чтобы крепости построены были по приличию положения мест и правил фортификации». За неимением такого инженера Шелихов вынужден был ограничиваться посылкой «фортификационных книг» и советами привлекать для консультаций при планировании крепостей священнослужителей — иеромонаха Ювеналия и иеродиакона Стефана, «яко людей служивших в горных заводах, когда были они в светской жизни, и, следовательно, знающих науки математические… геодезию и архитектуру». Не менее, чем крепостные сооружения, Шелихова интересовала планировка самого поселения, которое он под именем Славороссия намерен был построить на Американском материке. «В плане и в натуре сделайте вы площади для публичного собрания, — писал Шелихов Баранову 9 августа 1794 г., — улицы, хотя не очень длинные, ибо можно провести оные от площади в несколько рядов, но широкие сделайте, и ежели на самом лесном месте станете селиться, то, разбив место по плану, деревья, приходящиеся по улицам, перед самыми домами и в огородах оставьте, не вырубая, для красы и воздуха. Дома располагайте вдоль по улицам, и чтоб дом от дому был в дальном расстоянии, и тем увеличите обширность селения, а при том кровлями ровные, да и во всем прочем одинаковые. Чтоб огороды были у каждого дома равные, и вдоль по улице загорожены хорошими заплотами. Публичным строениям, как то: церкви и монастыри, контора, духовному правлению для архимандрита, магазинам, гаубтвахте при конторе, лавкам, где будут старосты и прикащики содержать компанейские и хозяйственные товары, изберите приличные места и расположите их по вкусу хороших городов, и сии строения отличить чем можно от прочих». Сознавая, что обносить все селение крепостными стенами будет трудно, Шелихов предлагал «хотя построить батареи редутами, и между оными обнести хорошим и высоким заплотом и рогатками, растянув сии укрепления кругом всего селения… А для входа и въезда сделать большие крепкие ворота, кои наименовать по приличеству “Русские” ворота или Чугацкие, или Кенайские, или иначе как, то есть: “Слава России” или “Слава Америки”, и оные, ежели нужно будет, иметь всегда запертыми…». Не забыв дать необходимые указания о монастырском строении и о площадях, «на коих бы со временем можно было воздвигнуть обелиски в честь российских патриотов», Шелихов уделил внимание жилым домам поселян, которые «строить лутче такие, чтоб была белая изба, сени с чуланом и холодная горница или кладовая на одной связи. Протчие же службы, как то: амбары, скотские хлевы и погреба поставлены были во флигелях, однако ж так, чтоб с наружно